Карантин Как Маркер Для Травмы

Хочется написать свои мысли на тему тревоги, карантина и общей неопределенности.

Когда две недели назад объявили карантин внутри меня началась настоящая паника. Первые пару дней я вообще не понимала, что со мной происходит и моих сил хватало только на то, чтобы поработать, а потом снова лечь калачиком или читать новости, в надежде найти что-то хорошее. Я сильно тревожилась, и не могла с этим ничего особо сделать. Через какое-то время меня отпустило, и я поняла, что могу это осознать и описать.

Первое.

Ситуации, подобные пандемии, всеобщему карантину, какой-то глобальной опасности могут тревожить нас не только по реальным причинам. Они могут попадать в наши детские травмы, когда мы переживали беспомощность, или боль, или насилие, любые тяжелые эмоции, и тогда в настоящем мы не просто тревожимся о том, что будет завтра, а перепроживаем ужас прошлой травмы. От этого люди могут впадать в полный анабиоз, регрессировать до уровня ребенка, лежать целый день в кровати, проживая свое бессилие. Эти эмоции избыточны, они не связаны с тревогой, но они проживаются как реальность.

Если спросить, о чем люди тревожатся, то там будет что-то про здоровье свое и близких, про отсутствие денег, про возможный кризис. Это то, как оно звучит на поверхности.

Но внутри этого переживания может быть:

• страх своей смерти, который отбрасывает к детскому опыту угрозы жизни
• страх здоровья за родителей, которые переносит в детский опыт несепарированного ребенка, который потерю родителей воспринимает как свою смерть
• отсутствие денег воспринимается как возможность насильственного отбирания имущества бандами или «раскулачивание» (если подобный опыт был в прошлом, это считается реальным)
• для кого-то закрытые границы и отсутствие междугородного сообщения означают невозможность сбежать, уехать, и если есть какой-то прошлый опыт беспомощности, связанный с ограничениями
• для кого-то социальная изоляция активизирует детский опыт брошенности, игнорирования, одиночества, и там начинает орать травма ненужности и внутренняя пустота
• для кого-то идея про кризис запустит страх унижения от того, что надо будет обращаться за помощью, занимать деньги, а это кажется страшнее смерти, если в прошлом опыт просить был высмеян или наказан
• и т.д.

То есть тревога внутри упакована травматическими воспоминаниями, и если прошлый опыт был очень болезненный, то человек может попасть туда автоматически. Конечно, есть люди разные, и кто-то с психикой покрепче, даже если в прошлом был такой опыт, переживают эту неопределенность легко. Но те, кто послабее в целом или конкретно сейчас чем-то ослаблен, могут впадать в ощущение тотальной беспомощности. Даже если это не так и угрозы пока нет.

Поэтому для меня было важно не начинать бравировать и не пытаться рационально осознать, что пока все хорошо.

Я разрешила себе погрузиться полностью в свои болезненные переживания, и проживать их как реальное горе, не обесценивать, что это все пустяк. Потому что выйти на рацио-уровень можно только тогда, когда эмоционально мы прожили это до конца.

Так сложилось, что как раз на прошлых выходных я проходила курс по КПТ тревожных расстройств. И там, в работе в тройках я начала с какой-то небольшой тревоги, а по итогу меня выкинуло куда-то так сильно, что почти все время работы я плакала. Это было очень сильное горе. Я понимала, что смогу дойти до работы со своими мыслями только после того, как отрыдаю всю эту боль. На второй день мне было уже проще. Хоть я все еще плакала, но при этом у меня появился доступ к тому, чтобы выйти на мета-уровень, отстроиться от моей травмы и разобраться с тем, что меня волновало. И мне в этом очень помогает концепция из схема-терапии, где я вижу своего раненного внутреннего ребенка, слышу его боль, понимаю, о чем она, но могу так же опираться на свою здоровую взрослую часть, чтобы понять, как себе помочь и что надо делать.

Пишу я все это, чтобы подчеркнуть, что тревога тревоге рознь. И что тревога нормального человека, и тревога курильщика могут очень сильно различаться. И если в основе вашей тревоги лежит какая-то травма, то вообще не важно, как сильно вы будете осознанно дышать, медитировать, делать всякие техники заземления, вы будете большей частью своей эмоциональной природы находится в боли, ужасе, горе, потере и т.д. И пока вы не соединитесь с ней, не допроживете до конца, ресурса, чтобы выйти в рацио может так и не появиться.

Прожив боль, я смогла найти ресурс, и пока он мне помогает.

Второе.

До того как в нашей жизни случился карантин, в моей жизни у меня были какие-то мои конкретные планы, смыслы, цели. Незадолго до этого я нашла для себя отдушину и отраду, которые были очень сильно поддерживающими для меня, смыслообразующими. Я перестала уставать от работы, потому что в жизни появились более важные и интересные вещи. Я назвала их островками смысла. Я опиралась на них и они давали много энергии. А с приходом карантина это все резко закончилось. И я больше не могу этого делать, не могу на это опираться. Из-за наложенных ограничений у меня пропали мои островки смысла. То, что в прошлом меня поддерживало, давало надежду и озаряло жизнь радостью, теперь ушло. И оказалось, что части моих опор просто нет. Те новые варианты, которые предлагались онлайн не стали достойной заменой, они не были мною осознанно выбраны. Поэтому я ощутила, как то, на чем держалась моя жизнь, пошатнулось. И в совокупности с сильными эмоциями травмы оказало на меня сильный эффект.

Мы можем считать, что ежедневные приятные ритуалы, например, чашка кофе или завтрак в любимом кафе, это мелочь и блажь, а потом оказывается, что это было нашей опорой и поддержкой, верой в предсказуемый мир, гарантированные удовольствие и радость. И в этом карантине мы столкнулись с тем, что то, что давало ощущение стабильности и уверенности, вдруг перестало существовать.

Но если посмотреть в это глубже, то можно увидеть, что что-то из этого было не просто нашей радостью, а частью нашей идентичности.

Ну подумаешь, кофе не выпью, не поеду другой город посмотреть, не куплю себе красивое платье, вроде не беда.

Но может оказаться, например, что кофе на самом деле означал возможность флиртовать с официантом, а это была важная часть женской идентичности. Поездка в другой город означала ощущение свободы от условностей, что питало наш внутренний образ сильного человека, либо возможности похвастаться фоточками перед другими, что давало возможность возвыситься над ними, а это закрывало дыру о своей несостоятельности, либо насыщение эмоционального голода, которое помогало не ощущать себя бездарностью и не идти в страх перед творчеством. А новое платье было надеждой на то, что так можно встретить нужного мужчину и наконец-то создать семью, и перестать ощущать свою неценность.

Во время карантина все то, что было подлатано кое как, с помощью подручных средств, что мы долгими годами выстраивали из подпорочек (гавна и веток), вдруг открывается перед нами всей этой своей неприглядной правдой. Обрушивается плитой на голову. И мы сталкиваемся со всем тем, от чего так долго бежали. С чувствами печали, стыда, одиночества, с ощущением своей ущербности или беспомощности, с мыслями, что нас нельзя любить или безнадежности на что-то повлиять.

И оказывается, что мы плачем и горюем о чем-то другом. О крушении надежд, о внутренней пустоте, о неспособности строить отношения, об одиночестве, о разрушении иллюзии о своей неуязвимости и всесильности, о крахе фантазий про сверх-человека, который ни от кого не зависит. И может оказаться, что все это больнее и страшнее, чем болезнь и мировой кризис.

Поэтому для меня в работе с тревогой важно идти в глубину. Потому что именно те наши раны, делают нас настолько уязвимыми, что не дают выйти в здоровую взрослую часть и найти ресурсы, на которые можно будет опереться в случае реальной опасности.

Для меня сейчас не важно прояснить реален этот вирус или нет, и что на самом деле происходит. Потому что карантин — это испытание нашей психики в виртуальных условиях. Где мы понимаем, где у нас тонко, и реально проживаем, что там точно рвется.

Если вы проживаете похожие тяжелые эмоции, то попробуйте разобраться, о чем именно вы тревожитесь. Какие потайные двери вы пытались удержать, чтобы боль не вышла наружу. Я всегда рекомендую фрирайтинг, как возможность понять, что скрываю от себя. Пишите, чего боитесь, потом пишите, почему вы боитесь того, чего боитесь, и т.д. Пока не дойдете до ядра. И вот с ним уже есть смысл работать. И не бойтесь плакать. Слезы могут исцелять.

Намасте всем тревожным. Ребята, мы прорвёмся 🙂